В: Мой сегодняшний собеседник - Уильям Бинни, бывший сотрудник Агентства национальной безопасности США, который одним из первых рассказал миру о программе по наблюдению за американскими гражданами. Он раскрыл данные о том, что ведомство запрашивало и получало доступ к сведениям об абонентах телекоммуникационных компаний внутри страны и за ее пределами. Всего Агентство перехватило от 15 до 20 триллионов разговоров и сообщений. Уильям Бинни также заявил, что для маскировки, этим не вполне законным мероприятиям дали патриотическое название "Программа слежки за террористами". Господин Бинни, спасибо, что уделили нам время.
Мой первый вопрос касается недавнего скандала вокруг бывшего директора ЦРУ Дэвида Петреуса и генерала Джона Аллена. Все обсуждают подробности их семейных драм, но мне кажется, что настоящий скандал в данном случае - это неограниченные возможности слежения, которыми обладает государство. Спецслужбы просмотрели тысячи писем из частной переписки генерала Аллена. В этих сообщениях не было планов по нападению на Америку - это были личные письма. Значит ли это, что в государстве, которое следит за своими гражданами, нет неприкосновенности частной жизни?
О: Да, именно об этом я и говорю уже долгое время. У ФБР есть доступ к любым электронным письмам. Наблюдение ведется за всеми членами Конгресса - иммунитета нет ни у кого! Никто не является исключением. Это может случиться с любым человеком, если ФБР решит установить за ним наблюдение по той или иной причине. Власти - ФБР или какое-то другое ведомство - могут получить доступ к базе данных, поднять всю информацию о конкретном человеке и заново все проанализировать. То есть происходит обратный анализ всех данных, собранных властями за последние 10 лет или даже больше.
В: Получается, что следят не только за теми, кто может представлять какую-то угрозу национальной безопасности...
О: Это касается всех. Самые мощные устройства считывают всю возможную информацию. Власти заявляли, что могут перехватывать данные даже на 10-гигабитных линиях. Именно поэтому правительство сейчас строит новый центр по обработке информации в городе Блафдейл. Им нужно огромное хранилище, потому что сейчас они перехватывают столько данных, что не могут решить, что важно, а что нет, и сохраняют все подряд. И вся электронная переписка сохраняется на будущее. Пока всё это хранится в разных местах по всей стране, но у ФБР есть доступ к данным.
В.: То есть их сводят в одну базу без всякого разрешения провайдеров?
О.: Да.
В.: А как же новый «Отчет о доступности сервисов и данных», который Google выпускает дважды в год? Там говорится, что от властей поступило рекордное количество запросов предоставить данные о пользователях. Google сообщил, что выполнил 90% запросов, но речь все-таки идет о запросах, а не о прямой передаче данных в единую базу. Как Вы это прокомментируете?
О.: Я бы сказал, что это просто еще один источник нужных им данных. Марк Кляйн, бывший сотрудник телекоммуникационной компании AT&T, засвидетельствовал перед судом, что в филиале в Сан-Франциско был специальный отдел, который с помощью оборудования компании Narus занимался сбором интернет-данных американских пользователей для Агентства национальной безопасности. Это очень мощное оборудование, способное зарегистрировать все исходящие данные, например, один прибор может записать более миллиарда электронных писем размером в тысячу знаков. По этой информации можно судить о том, насколько масштабен сбор данных.
В.: Вы говорите «они просматривают», но ведь это миллиарды писем. Какие из них приоритетнее – от иностранных граждан или какие-то другие? Как расставляются приоритеты и фильтруется информация?
О.: Не думаю, что есть какие-то фильтры – они просто будут хранить всю информацию. Если она им понадобится, ее найдут. Например, если их цель – Вы, то они пойдут и вытащат ваши данные из базы.
В.: Я как раз это и собиралась спросить. Вы читаете мою почту, да? (смеется) Наверное, надо сразу сказать, что в моей переписке нет никаких генералов. Как думаете, теперь, когда я это произнесла, они перестанут просматривать мои письма?
О.: Не думаю, что это имеет какое-то значение. Если Вы уже попали в их список, то Вас не вычеркнут.
В.: А Вы были в этом списке?
О.: Уверен в этом. Полагаю, что я в этом списке уже несколько лет. Поэтому в своих письмах я прямо говорю о них все, что думаю. Чтобы они поняли.
В.: Думаете, все должны делать приписки для них?
О.: Конечно!
( Collapse )