С Финляндией тоже было нечто подобное – об этом у Янжула есть огромное примечание. Понятно, как это всё противоречит современному леволиберальному представлению о том, что никакой пользы от русского господства для присоединенных земель не было.
Не случайно и в современных исследованиях этот таможенный сюжет находится в пренебрежении. Так, в книге, считающейся наиболее полным исследованием вопроса экономики имперских окраин (Правилова, Финансы империи, 2006) он едва упоминается; то, о чем пишет Янжул, читатель из этого исследования узнать не может. Там лишь сказано, что «в 1822 году таможенная граница между странами была восстановлена, но это не означало закрытие для польской промышленности русского рынка. Напротив, сохранялся принцип свободного товарообмена для сырья и незначительное таможенное обложение для вывозимых промышленных изделий и сельскохозяйственных продуктов». Вывозимых откуда куда – это читатель понять не может и скорее всего подумает, что это незначительное обложение вывоза было обоюдным.
Впрочем, скороговоркой признается, что «не будет преувеличением утверждать, что открытие русского рынка (и через него позже азиатского) создало почву для возникновения и быстрого развития польской промышленности, преимущественно текстильной. Родившаяся, по сути, лишь в начале 1820-х годов, эта промышленность в 1829 году имела годовой оборот в 5 752 000 рублей. Развитие суконной промышленности способствовало притоку немецких капиталов, что создавало основы для технологического роста». Если не вникать внимательно в написанное, то можно даже подумать, будто основная заслуга в этом подъеме и росте принадлежала не русским, а немцам. Словом, этот момент в Правиловой изложен очень бледно и тонет в массе менее важных подробностей; обследование Янжула и К и его выводы не обсуждаются и даже не упоминаются.(с)
«Империя положительной деятельности» была построена в РКМП и унаследована от неё СССР.
Journal information